Шауцер
Михаил Звонов

Друзей у Шауцера не было никогда. Именно поэтому, взяв отпуск, Шауцер уже шестой день подряд сидел в своем подвале и пил пиво.
Работал Шауцер на мясобойне, сортировал уже разрубленные туши. С раннего утра Шауцер появлялся на своем месте у конвейера и до обеда смотрел на обрубки коровьих тел, медленно проезжающие на транспортере мимо него. Примерно к полудню Шауцеру начинало казаться, что поток обрубков бесконечен и ему суждено смотреть на них до конца своих дней.
Именно в этот момент первые забойщики начинали уходить на обед, и поток мяса становился реже. Видя уменьшение числа плывущих на него животов и голов, Шауцер успокаивался и начинал ждать часа дня, когда поток прекращался совсем и ему можно было идти на обед.
Обедал Шауцер в вонючей столовой, где на него часто кричали на непонятном языке и обливали непонятно из чего сваренным супом. Пообедав, Шауцер выходил на улицу, гулял, курил, разглядывал гвозди на окружавшем мясобойню деревянном заборе и ждал окончания обеденного перерыва.
Вторая половина рабочего дня проходила почти так же, как первая, только сигналом к приближением) конца работы было не ослабление потока мяса, а потемнение оконных стекол.
Когда зажигались фонари и снова становилось светло, Шауцер шел домой. По дороге он покупал в магазине пиво и какую-нибудь еду. Мяса Шауцер, разумеется, не ел. Войдя во двор дома, где он жил, Шауцер смотрел на ярко светившиеся окна квартир на первом и втором этажах, вздыхал и шел к себе в подвал. У себя в подвале он сЪедал все, что купил, выпивал пиво и ложился спать.
Шауцер уже привык к такому времяпровождению, и отпуск был для него чем-то неприятным. Каждый год он ожидал того момента, когда надо было идти к главному сортировальщику и просить его не отправлять Шауцера в отпуск. Но главный сортировальщик все время отказывал.
В первое утро своего отпуска, который приходился всегда на самое дождливое время - начало весны или середину осени, Шауцер шел в магазин, где закупал на всю неделю пиво и еду, и отправлялся к себе в подвал, откуда не вылезал все семь дней отпуска.
Был шестой день девятнадцатого ежегодного отпуска Шауцера, когда он наконец понял, что мясобойня торчит у него, как у кобылы хвост. Но понял он не только это. Он понял, что закупил слишком мало пива, и на завтра ему не хватит. А денег у него не осталось.
Свои последние деньги он первый раз в жизни потратил на женщину. В первый день отпуска светило солнце. Перед традиционным походом в магазин за едой Шауцер, ни с того ни с сего, купил букетик незабудок и подарил его продавщице пива. Впрочем, она тут же сунула цветы Шауцеру в лоб.
Но деньги, он истратил. За пивом пришлось идти в другой магазин и купить его в полтора раза меньше.
После этого Шауцер два дня думал, что совершил благородный поступок, но изобилие пива и начавшийся дождь, бесконечный, как мясо на конвейере, сделали свое дело, и Шауцер про цветы забыл.
После четырех дней пьянства у Шауцера в мозгу что-то случилось. Он стал полностью уверен в том, что дождь - это не дождь, а льющее с неба пиво. За эту мысль он цеплялся весь пятый день, когда пиво в лужах на улице начало особенно сильно пузыриться и журчать. На шестой день утром Шауцер смог, наконец, пересчитать оставшиеся полными банки с пивом. Получилось восемнадцать. Шауцер открыл одну и выпил. Семнадцать. Открыл еще. Выпил. Шестнадцать.
Шауцер понял, что пиво скоро кончится, и ему придется идти на улицу, ставить ведро и ждать, пока туда накапает.
Пятнадцать. Не хочется все-таки идти на работу.
Четырнадцать. Пора идти на улицу и ставить ведро.
Можно, конечно, из лужи почерпнуть, но туда может попасть грязь или лягушка.
Тринадцать. А что, если на работу не ходить?
Двенадцать. Ладно, потом ведро поставлю. Завтра.
Одиннадцать. Пиво скоро кончится.
Десять. Скоро. Даже до вечера не хватит. Надо идти и прямо сейчас ведро ставить.
Девять. Неохота подниматься.
Восемь. А вдруг пиво с неба лить перестанет и
солнце выглянет? Будет неприятно.
Семь. А ведро я сегодня уже не поставлю.
Шесть. А если поставлю, так обратно не донесу, пролью всё.
Пять. Придется завтра ставить.
Четыре. Но надо сегодня поставить.
Три Солнце выглядывает.
Два. Не может быть!
Взяв с собой последнюю банку и ведро, Шауцер поднялся наверх. Дождь еще накрапывал, и Шауцер, умный малый, поставил ведро под водосточную трубу. Но туг силы оставили его, и он грузно упал в лужу, посередине которой стоял в одних носках.
Последнее, что увидел Шауцер, был его любимый конвейер на мясобойне. Только вместо мяса на нем были огромные помятые банки с пивом, из которых торчали рога и хвосты. На многих росла шерсть. Поток их постепенно уменьшался, больших банок становилось все меньше и меньше, потом остались одни маленькие баночки и, наконец, пиво кончилось совсем.
Шауцер умер.

http://those.close.to.here.ru/2470/